Традиция наследования детьми профессии родителей идет из глубины веков. Такой порядок вещей закономерен — он способствовал закреплению и приумножению знаний, сохранял стабильность в обществе и давал членам цехов гарантии безбедного существования. Современное общество отказалось от системы гильдий. Сейчас каждый волен выбирать род занятий сообразно своим желаниям и природным склонностям. Но хотя цеховые законы и правила больше не довлеют над людьми, наследование профессий осталось.
Сын своего отца
Часто бывает так, что ребенок выбирает тот же род занятий, что и родители, без прямого давления с их стороны. Сам захотел и выбрал, к вашей радости папы и мамы. В каких случаях это может произойти? Ребенок стремится подражать кому-то из родителей. А почему, собственно, нет? С самого рождения перед его глазами есть замечательный, сильный, умный и добрый человек, которого он очень любит; положительная ролевая модель, которую легко и приятно копировать. В результате положительные качества родителя проецируются на его профессию. Вот здорово, думает ребенок, я люблю своего папу-космонавта, тоже стану космонавтом, буду таким же сильным и добрым, и меня будут любить, как его.
Род занятий одного из родителей интересен ребенку. Рассказывая о своей работе, показывая ее результаты, знакомя малыша с коллегами, родители сумели влюбить его в свою профессию. Вполне естественно, что ребенок хочет заниматься тем, что ему нравится.
Ребенок считает профессию родителя престижной. «Мой папа — кузнец,» — хвастался он пятьсот лет назад перед уличными мальчишками. «Мой папа — банкир!» — с гордостью заявляет он сейчас одноклассникам, глядя, как горят завистью их глаза. Он с детских лет проецирует престижность профессии на себя и готовится через двадцать лет небрежно ронять новым знакомым: «Я банкир». У ребенка ив было Выбора. Даже сейчас есть несколько профессий, фактически оставшихся гильдиями. Так, например, ребенку цирковых работников сложно стать кем-либо, кроме циркача. Еще, между прочим, и потому, что проведенное за кулисами детство оставляет альтернативам ничтожно малое количество шансов.
У ребенка призвание. Я специально поставила этот пункт последним, потому что профессиональные склонности и таланты по наследству не передаются. Но один раз на десять тысяч случается, что у гениального скрипача рождается еще один гениальный скрипач.
Воля родителей
Они принимают живое участие в судьбе своего ребенка. Что в этом удивительного? Другое дело, что иногда живость переходит в настойчивость, а настойчивость в назойливость. Но не стоит винить, ведь у них есть на это несколько очень серьезных причин.
Родители сами считают свою профессию интересной и престижной. Это вполне естественно: ведь, выбрав свой жизненный путь, они добились на нем определенных успехов и переносят собственный положительный опыт на своих горячо любимых детей.
Родители хотят, чтобы дети были похожими на них. Мы все видим в собственных детях продолжение нас самих. Это отличный (во всяком случае единственный работающий) способ достижения вечной жизни. И, естественно, мы хотим не только жить вечно, но и оставаться такими, какие мы есть сейчас. Поэтому, иногда совершенно не учитываются желания и личностный рост.
Родители хотят, чтобы дети достигли в их профессии новых высот и горизонтов. На самом деле этот пункт — логичное развитие предыдущего, ведь просто жить вечно — не самоцель, надо еще и постоянно развиваться.
Родители придерживаются традиционалистских взглядов. Они считают, что от добра добра не ищут, и настойчиво выталкивают ребенка на проторенную колею. Дескать, мы пахали землю, наши отцы и прадеды пахали землю, и ты паши. А то ишь чего удумал — город, институт! Иди, запрягай саврасого.
Родители считают, что ребенку будет проще. Одни знакомые помогут поступить в институт, другие возьмут на первую работу, третьи будут охотней заключать договоры. Профессиональная солидарность вообще довольно сильная штука.
