Страшно красивые. Часть II

Категория: Мода | 12 сентября 2017, 19:32

Культ красоты существовал столько, сколько существует мир. И несмотря на то, что представления о красоте менялись (нельзя сравнивать античные идеалы со средневековыми), стремление быть красивым в соответствии с принятыми в текущее время канонами передавалось из поколения в поколение. Правда, в эпоху Просвещения слепое поклонение красоте сменилось ее исследованием: в 1757 году Эдмунд Берк опубликовал трактат «Философское исследование о происхождении наших идей о возвышенном и прекрасном». Примерно тогда же появились первые труды Канта и Баумгартена о природе красоты. Пик исследований пришелся на эпоху неоклассицизма, когда от красоты перестали наконец требовать смысла и логики, а признали ее право существовать лишь для эстетического наслаждения, объявив господство формы над содержанием и разбудив тягу к украшательству и избыточности во внешнем виде — бархат, цветочные узоры, кружева. Что, конечно, со временем всех утомило и неминуемо привело к эпохе декаданса, когда избыточность уступила место изысканной строгости внешнего вида.


Эстет, эксцентрик, аристократ и художник Стивен Теннант формулировал так: «Лучше выглядеть, как самый скучный манекен Chanel, чем как английская дама, чей гардероб сплошь состоит из парчи, сари, китайских халатов, бусин. Цвета в одежде должны быть холодные, линии — строгие. Гладкая аккуратная прическа и простые уличные пальто. Платье вечером должно быть роскошно простым, а украшения — роскошно сложными. Бриллиантовый браслет от запястья до локтя и выражение скуки на лице». И все равно это было красиво. Необычно, сложно, но красиво.


Одной из первых вызов классическим представлениям о прекрасном бросила Эльза Скиапарелли. Ее критиковали за уродливые принты, уродливую фурнитуру и другие «находки», которые сегодня, на минутку, вошли в историю моды наравне с работами тех, кто считал, что мода Скьяп уродлива и бессмысленна (например, Мадмуазель Шанель). Архитектор моды Кристобаль Баленсиага скрывал талию под слоями ткани в платьях-баллонах. В то время как другие кутюрье во главе с Диором утягивали женщин в корсеты, такое обращение с женскими формами воспринималось обывателями как сознательное уродование фигуры. Позже, в 1990-е, Джанни Версаче и Тьери Мюглер одели женщин в платья, больше всего напоминающие костюмы из секс-шопов (так окрестил стиль Мюглера и Версаче острый на язык критик Александр Фьюри).


«Нет ничего скучнее красоты», — в 2012 году дизайнер Дрис Ван Нотен признался в интервью, что предпочитает уродливые вещи — «те, что удивляют». Работу над коллекцией Ван Нотен начинает с того, что выбирает самые нелюбимые и некрасивые цвета, сочетая и комбинируя их. Вот только редакторы глянца и критики моды потом восторженно щебечут в инстаграмах, что у Dries Van Noten самый красивый показ сезона. И никто не называет его вещи уродливыми. Тот же подход пропагандирует и Миучча Прада: «Я вдохновляюсь тем, что ненавижу. Нахожу самую неприятную мне с эстетической точки зрения тему и пытаюсь полюбить ее». Статью о весенне-летней коллекции Prada 1996 года журналист Робин Гиван начала со слов «Уродство в моде!». Туфли с цветочными аппликациями из той коллекции до сих пор входят во все рейтинги самой уродливой обуви в истории, хотя все 50 пар были распроданы мгновенно. Туфли не были ни сексуальными, ни красивыми, ни симпатичными — они просто не были похожи ни на что ранее представленное. В этом и была их прелесть.

Содержание:

1. Часть I;
2. Часть II (Вы читаете данный раздел);
3. Часть III.