Чтобы воскресить дух Парижа 1960-х в новой коллекции Chanel Métiers d’Art, непредсказуемый Карл Лагерфельд отправился в Рим.
Две тысячи мастериц, готовивших коллекцию, шесть недель работы декораторов, возводивших Париж 60-х годов в Риме, 800 гостей показа, 62 модели на подиуме, пара близких к обмороку парикмахеров за кулисами – таковы сухие цифры Chanel Métiers d’Art Paris in Rome. А за ними стоит эпического размаха и красоты шоу, которое мы уже привыкли получать от Карла Лагерфельда. Ему явно нравится место в режиссерском кресле – как в настоящем (премьера нового эпизода его сериала про Коко Шанель с Кристен Стюарт в главной роли прошла в рамках показа), так и в метафорическом. К кинематографической условности у зрителей претензий обычно не бывает, а потому мало кто из гостей всерьез задумывался о том, ради чего надо было отправляться на легендарную римскую киностудию Cinecittà (ту самую, что помнит страстные ссоры Элизабет Тейлор и Ричарда Бартона на съемках «Клеопатры» и импровизации Федерико Феллини во время работы над «Амаркордом») и выстраивать там чисто парижские декорации.
Хотя на вопрос «Зачем, Карл?» у Лагерфельда был приготовлен ответ: по словам дизайнера, он думал о важнейших для становления Великой Мадемуазель годах, которые она провела в Риме, и о французских актрисах Жанне Моро, Анук Эме и Роми Шнайдер, блиставших в итальянских фильмах 60-х в костюмах Chanel. Но все это ассоциации совсем не первого порядка, и итальянские мотивы в коллекции рассмотрели немногие. Зато абсолютно все заметили сотни оттенков благороднейшего серого, которые не имеют ни малейшего отношения к ванильному порнороману, зато отлично воспроизводят палитру парижских улиц. По крайней мере в том его самом романтическом варианте, к которому Лагерфельд явно апеллирует. Но исключительно серым твидом дизайнер, конечно, не ограничивается. Он c явным удовольствием играет с лакированной кожей, то выводя ее на первый план в кейпах и юбках-карандаш, то пряча в тысячах атласных и креповых лепестков, подобно бабочкам облепивших кашемировые платья. Облачает своих «бабетт» в золотую плиссированную вискозу и черный полупрозрачный муслин. Топит их в волнах шелковых оборок цвета увядшей чайной розы и заманивает кружевами.
Вообще «обманок» и игр у Лагерфельда предостаточно: традиционные твидовые костюмы при ближайшем рассмотрении оказываются платьями, рубашки намертво срастаются с жакетами, а винтажная кинокамера в руке модели внезапно оборачивается вечерней сумкой. При всей сложносочиненности в коллекции много и чисто французского чувственного задора. А если говорить проще, то давно мы не видели девушку Chanel настолько откровенно сексуальной. В этой ее инкарнации есть победительность юной Брижит Бардо (абсолютного секссимвола 60-х годов): именно у нее, кстати, позаимствованы прически с объемом сзади и небрежными локонами и макияж с широкими черными стрелками. С поправкой на то, как бы их интерпретировала молодая и современная парижанка, конечно.
Сама по себе концепция Métiers d’Art предполагает некоторую театральность и избыточность – деталей, аксессуаров, слоев. Ведь эти коллекции задумывались как гимн вышивальщицам, кружевницам, кожевникам, ювелирам и прочим работникам невидимого фронта, которые не покладая рук трудятся в одиннадцати ателье Дома Chanel. Но Карлу Лагерфельду в очередной раз удалось при -думать, как исполнить его с явным участием уличного хора. А это внушает надежду на то, что упорные слухи о скорой кончине высокого портновского искусства несколько преувеличены.