Новое поколение не связывает себя с московской сценой намертво. И это не недостаток, а большое достоинство. Несмотря ни на какие политические осложнения, современный оперный мир — это глобальная деревня, и Большой театр — ее часть. Сегодня для певца быть в хорошем агентстве важнее, чем в хорошем театре. А стартовать лучше в труппе, где есть возможность наработать репертуар, который агент потом будет предлагать по всему свету.
В этом новом мире целятся мобильность, коммуникабельность и ответственность. Звездные капризы — прошлый век. Один раз подведешь — больше не позовут. И певцы из России, а хороших голосов у нас сейчас куда больше, чем классных постановщиков, — готовы встраиваться в новую систему. Конкуренция велика, в том числе и из-за наплыва артистов из Китая и Кореи, которые отличаются трудолюбием и стрессоустойчивостью. Но пока побеждать на конкурсах (три из четырех премий последнего Конкурса Чайковского достались выходцам из Азии) им легче, чем получать роли в постановках — поклонники Верди и Вагнера предпочитают на сцене героев с европейской внешностью.
Тем более таких харизматичных красавцев, как Жилиховский, который в марте споет партию Роберта в «Иоланте», постановке Чернякова для Парижской оперы. Мы с Андреем беседуем в атриуме вспомогательного корпуса Большого театра — центре местной светской жизни. Он, увидев знакомую, вскакивает и на чистом итальянском обсуждает готовящуюся в Большом постановку Генделя. На мой вопрос про языки отвечает, что поет на французском, итальянском, английском, русском и румынском. Румынский — родной.
«Я родился в Молдавии и до шестнадцати лет рос в деревне. Настоящей, без дорог, с речками, коровами, все как положено. Папа хотел, чтобы я стал музыкантом. Он был регентом в церкви. Самоучка. До последних своих дней дирижировал хором. Я сначала учился играть на скрипке, три раза в неделю ездил для этого в район. Сам но себе, никто меня не заставлял. Учился на слух, нот не знал. Только в колледже в Кишиневе начал учить, когда поступил на дирижерско-хоровой факультет — на другие отделения таких, как я, не брали. А оттуда в девятнадцать отправили заниматься вокалом».
Арсений Яковлев, наоборот, связывать себя с музыкой не собирался. но папа-певец, больше десяти лет проработавший в Большом театре, расслышал в сыне голос. О том, что у мальчика есть вкус к опере, в семье знали и раньше: в четырнадцать лет Арсений заслушивался теноровыми записями, проявляя самостоятельные предпочтения, которые оказываются актуальными и сегодня: «Больше любил мастеров начала XX века вроде Франко Корелли, Марио дель Монако и нашего мэтра Владимира Атлантова. На них и равняюсь».
«Певцу в XXI веке надо постоянно заниматься с коучами но языку, держать бешеный темпоритм современной оперной жизни, — в заключение говорит Жилиховский. — Это непросто, многие ломаются. Одного голоса сейчас недостаточно, он — только двадцать процентов успеха. А чтобы получить остальные восемьдесят, надо пахать с утра до ночи как лошадь».
